Время от времени делаются попытки возведения истории ислама у предков татар лишь к одному источнику – к периоду Волжской Булгарии и Хазарского каганата. Вот и сейчас, в связи с решением о праздновании в 2022 г. 1100-летия официального принятия ислама булгарами, татарский мир в очередной раз обратил свое внимание на названный этап истории своих предков, что в принципе с точки зрения поддержки исламской идентичности у татар нужно приветствовать, но одновременно следует указать на то, что подобная нацеленность лишь на реалии, связанные с исламизацией булгарского общества в Х в., является вообще-то однобоким взглядом на прошлое татарского народа, ибо приобщение наших предков к ценностям исламской цивилизации происходило в несколько этапов и не сводится только к исламизации булгар.
Неоспоримым является, в частности, существование золотоордынского этапа исламизации средневековых татар при хане Узбеке (1312–1341). Известный американский историк Девин Де Виз, изучавший процесс принятия золотоордынскими татарами ислама при этом хане, далеко не случайно подчеркнул, что «прямыми наследниками исламского государства Золотая Орда» являются именно татары, могущие в рамках этой политии проследить свои исламские исторические корни наряду с другими народами Западной Азии. Этот вывод американского историка никем не оспаривается, а если ещё учесть уже указанную в науке значимость в этническом становлении татарского народа периода Золотой Орды, он окажется дополнительным подкреплением нашего общего тезиса не об одном, а о нескольких этапах исламизации предков татар.
В данном случае мы не только и не столько хотим подчеркнуть существование золотоордынского этапа исламизации предков татар – как уже было сказано, в этом сейчас мало кто сомневается – оно заключается в ином: по нашему мнению, существовал ещё один, кроме булгарского, дозолотоордынский этап исламизации предков татар, на этот раз связанный с исламизацией части кыпчаков, являющихся одним из коллективных предков татар.
На эту проблему до сих пор специального внимания не обращалось и тому имеются несколько причин. Прежде всего, в поле зрения историков всё больше попадали западные кыпчаки, известные как половцы или куманы, связанное видимо с наличием по ним значительной, в том числе и русскоязычной (летописи и др.), источниковой базы. А эта группа по источникам предстает как язычники (тенгрианцы). Правда, затем начинает появляться информация и о постепенном подпадании части западных кыпчаков /половцев в орбиту влияния христианства.
Между тем, существовала ещё не менее значимая восточная часть кыпчаков, больше восходившая своими истоками к Кимакскому каганату, обладавшему не только хозяйственной спецификой (наличие городов и т.д.), но и имевшему в своем составе иные, чем у западных кыпчаков, этнические составные (татары, уйгуры и др.). Кроме того, именно восточные кыпчаки, восходившие, прежде всего, к кимакам, оказались соседями мусульманских государств – государства Хорезмшахов и Волжской Булгарии, с которыми они вошли в разнообразные, весьма тесные контакты, что не могло остаться без последствий, в том числе и в конфессиональном плане. Но вот именно о последнем практически ничего не пишется в исследованиях, посвященных восточным кыпчакам. Конечно, дело тут прежде всего в источниковой базе – её не так много, к тому же она состоит в основном из не совсем традиционных для исторической науки, элементов – это предания, дастаны, родословные. Хотя есть, как будет далее показано, также и собственно письменные источники. Но существует и дополнительная причина того, почему вопрос о достаточно раннем начале исламизации восточных кыпчаков выпал из поля зрения историков. Дело видимо в том, что раннее – уже при хане Берке (1208–1266) – начало исламизации населения Улуса Джучи, во многом состоявшего, как уже было давно установлено, в основном из кыпчаков, сделало как бы не очень целесообразным изучение возможных последствий конфессионального характера домонгольских контактов восточных кыпчаков со своими более развитыми мусульманскими соседями (Хорезмом, Волжской Булгарией).
Нужно, таким образом, говорить о том, что начало исламизации восточных кыпчаков осталось в тени гораздо более грандиозной исламизации государствообразующего ядра Улуса Джучи в лице средневековых татар в первых десятилетиях XIV в.
Наша задача в данном случае заключается как раз в том, чтобы не только обосновать существование еще одного – домонгольского этапа 30 исламизации восточной части кыпчаков, но и показать его значимость в истории татарского народа как самостоятельный период приобщения наших предков к исламской цивилизации. Начнем с характеристики источников, на которых мы далее будем базироваться. Как уже говорилось, среди них особое место занимают исторические предания/легенды, дастаны и родословные. Большинство этих источников была проанализирована в предыдущих наших работах, что избавляет нас от необходимости детального их анализа. Отдельные письменные источники, позволяющие прояснить сведения, сохранившиеся в дастанах, исторических преданиях (легендах) и родословных, в них также рассматривались.
По следам «Балым∞Балын гози» и «Балымерского города»
В выписи от 1698 г., связанной со служилыми татарами закамского ареала Казанского уезда, со слов этих татар приводится следующее сообщение: «… татары … сем(ь) человек, назывались…(,) у Балымгози в сторожах… В прошлых годах, до Казанского взятья, исстари построен был бисурманский город Балымерской…(,) а в нем был царь Болынгозя и он де Балынгозя умер, да в тож де время был царь татарской Сафаралей, и того де Балымерского царя похоронил и построил над ним палату каменную. В этом историческом предании, попавшем в данный документ конца XVII в., речь явно идет о некоем мавзолее /дюрбе («палата каменная»), построенном на могиле «царя» по имени «Болын/Балын/Балым гозя», как полагали потомки татар, охранявшие это место, не исключено, со времени правления казанского хана Сафа-Гирея (1524–1531, 1535–1545, 1546–1549), а само сооружение, с их слов, было возведено там, где «исстари, до Казанского взятия», находился «бисурманский город Балымерской». На этот документ и вообще на легендарные сведения о Булгаре и «святых» (их имена: «Меулим хозя» и «Шебелим хозя»), тут захороненных, обратил внимание еще К.П.Рычков. Он, побывав там в 1769–1770 гг., отметил: около «остатков каменного здания…, наподобие палат … царь Балын-Гозя погребен …[Там] множество стоящих и в земле утвержденных камней…[,] изписанных Арапскими и татарскими словами». Далее им добавлено: «Магометане не только здесь живущие, но и Башкирцы из отдаленных мест съезжаются летом к сим развалинам, признавая их священными…». Весьма любопытно, что охранниками названного мавзолея в конце XVII в. выступали служилые татары во главе с известным потомком Арских князей Яушевым, что вряд ли было случайным.
Это явно легендарное сообщение перекликается с известием краеведа Е.А.Александрова, в своей статье «Башкиры (этнографический очерк)» (1885), написавшем такие строки: «… где ныне Билярск, был прежде башкирский град Буламер (,)… в котором имел пребывание один из храбрейших государей… (Там) находится… магометанское кладбище… Балын – гусь… Как татары, так и башкирцы уважают это кладбище и почитают его священным…».
Итак, мы имеем дело с историческим преданием, согласно которому в давние времена существовал «мусульманский» или «башкирский» город «Балымер/Буламер», где правил «царь», он же «храбрейший государь», по имени Балын/Болым/Балым ходжа (гося / гозя → хуҗа, имея в виду, что производное от «ходжа» понятие имеет ещё смысл «хозяин, господин»). По мнению татар, живших в конце XVII в., в этой местности мавзолей (дюрбе) на могиле этой личности был возведен ханом Сафа-Гиреем, как они полагали, жившим в период смерти первого. Последнее заключение было ошибочным, но для установления того, кем же являлась эта явно неординарная личность и когда он жил, нам придется обратиться к дополнительным источникам.
Пока заметим, что мусульманское кладбище с могилой указанного лица издавна почиталось как татарами, так и башкирами. Об этом свидетельствуют не только приведенные выше слова Е.А. Александрова, но и одно архивное дело за 1771–1772 гг., в котором отмечается приход в мае–июне 1769 г. «…уфимских татар и башкирцев… под видом … приношения … жертвы … Казанской губернии в пригород Билярск немалыми партиями, человек по 100, по 200 и 300». Тут однозначно подразумевается рассматриваемое «священное кладбище», выступавшее как место притяжения татарско-башкирского населения Приуралья. В данном случае, похоже, подразумевается могила «Мэлум-ходжи» (по-татарски Мәлүм хуҗа), находящаяся на возвышенности, именуемом «Хуҗалар тавы». Имеются описания прихода туда большого числа народа для поклонения в 1920-х гг.. До сих пор это место является местом поклонения. Имея в виду, что в тюркских языках наблюдается б //м, оказывается, что тут почитается всё та же могила Балын (Балым∞Мәлүм) ходжи. Правда, там существовали и могилы других «святых», но это захоронение является наиболее почитаемым, что было не случайным.
При обращении к имени этого «святого» и явно знатного человека (титул «царь» должен на тюркском звучать как «хан», а «храбрейший государь» передает ещё и вовлеченность Балын-ходжи в военные дела), 32 надо прежде всего обратить внимание на название города Балымера, где правил данный «хан/ государь». Оно, как представляется, в корне (Балым+ер) содержит имя Балым/Балын, а окончание -ер может обозначать не только «землю» – «ер /йер» со смыслом «земляной вал, укрепление», передавая татарское понятие «ор/ыр», но и подразумевая термин «ир» – «муж, воевода», т.е. «батыр» из беков. Так что не исключено такое объяснение наименования данного «города» – оно может носить имя Балын (Балым) ходжи. Если это так, то на ум приходит одно место из «Казанской истории», упоминающей «градище пусто», именовавшееся «Балыматы» в 20 «поприщах» (примерно в 12 км) от «града старого [под] именем Брягов болгарский», то есть Болгарского городища [Казанская история: 1954. С.48]. Похоже, что это известное Балымерское городище, а само наименование «Балыматы» состоит, как думается, из того же корня балым, к которому добавлен монгольский формант мн. числа ат /ут.
Мы не можем пройти и мимо одного весьма любопытного элемента в титулатуре великого князя Нижегородского Дмитрия Константиновича (документ относится к 1367–1368 гг., а умер этот князь в 1368г.), появившегося после его успешного похода в Среднее Поволжье – в Булгарский улус Золотой Орды – он именуется там «[князь] болгарский и балымецкой». Можно допустить, что термин «Балымец» также отражает понятие «Балынгуз» (Балымуз → Балымес), корни которых образуют все то же наименование Балын (Балым), из которого идет название Балымер/Балымат (Балым+ер, Балым+ат). При этом получается, что носитель имени Балын (Балым) жил отнюдь не в XVI в., а по меньшей мере на два столетия раньше – в XIV в., если не раньше.
Личность Балын (Балым) ходжи, его клановая принадлежность и исторические владения
Как известно, в татарском историческом сочинении конца XVII в. «Дәфтәре Чыңгыз намә» содержится отдельный дастан, посвященный роду Чингизхана с рассказом о наделении им своих беков клановыми атрибутами (тамгой, птицей, ураном, деревом), а также владениями и народом. У этого источника имеются разные версии, в некоторых из которых есть интересные дополнения. Например, одна из рукописных версий (сейчас она опубликована) в интересующей нас части дана под общей шапкой: «имена беков времён Джанибек-хана». Другая версия этого источника, опубликованная на русском языке (тюркский оригинал не сохранился) под наименованием «История Чингиз хана и Тамерлана», про одного из биев, присутствующих в их списке в разбираемом источнике, имеет дополнение, позволяющее нам раскрыть, о чем скажем ниже, его генеалогические связи.
В ходе рассказа о наделении беков тамгой, птицей, деревом, ураном и кольчугой, а также местом – территорией обитания (урын) и «народом» (халык), в «Дәфтәре Чыңгыз намә» называются их имена, за которыми скрываются определенные кланы (их перечисляется 13 или 14), наименования которых однако не всегда поддаются расшифровке. И вот одним из беков, указанных в данном перечне, выступает Калдар би, имевший следующие племенные атрибуты: тамга – ковш (чүмеч), дерево – сандал, птица – голубь (күгәрчен), уран – Арна, кольчуга – «Чака Тургай». Тут Калдар бек (би) интересен тем, что в сохранившейся только в переводе на русский язык иной версии «Дәфтәре Чыңгыз намә» отмечается отец Калдар бека (бия) – его звали Бален/Балын, ибо в тексте стоит фраза: «Калдар бий Балёнов» [История Чингиз хана: 1907. С. 134]. Конечно, в тюркском (на чагатайском?) варианте источника была не фамилия, а какой-то термин, обозначавший факт происхождения Калдар бека от Балена (Балына) – угыл /огыл или бине, но из-за отсутствия тюркского оригинала источника это слово сейчас восстановить невозможно. Но один факт выясняется точно – у бывшего главой конкретного клана – в источнике названия нет, но его можно будет позже восстановить – Калдар бека (бия), отца звали Балын/Бален. Понятно, что титул «бек /бий», зафиксированный в «Дәфтәре Чыңгыз намә» применительно к Калдару, позволяет предположить существование такого же княжеского титула и у его отца – Балына. Так перед нами появляется возможный клановый вождь Балын бек (бий).
А вот относительно него уже имеются весьма ценные сведения в так называемой «родословной Кара бека», связанной, как было нами установлено, с потомками Арских князей из клана кыпчак периода Казанского ханства. В связи с достаточной изученностью данной генеалогии (а она детально была рассмотрена и М.И.Ахметзяновым, приведем из неё только необходимые в наших целях данные.
Прежде всего, из разных версий родословных Арских князей становится известна следующая генеалогическая цепочка: Кара бек1 (является родоначальником Арских князей из Казанского ханства) ← Ханбар бек ← Калдар бек2 ← Балым бек ← Баҗтан (Пачман) солтан (хан). Время жизни родоначальника Арских князей Кара бека было определено нами 1 Кара бек имел двух старших братьев – Нар бека и Ишим солтана. 2 Калдар бек имел ещё одного сына – Кукчэ тархана. 34 на основе более поздних данных как конец XIV – начало XV вв. (но не позже 1420-х гг.). Восходящие звенья предков Кара бека, следовательно, относятся к более раннему времени, но более или менее точно можно установить лишь время жизни Баҗтан/Пачман султана (хана), ибо в его лице мы имеем дело со знаменитым «эмиром» (ханом, султаном) Бачманом, согласно Рашид ад-Дину, бывшим «из народа кипчаков», а конкретно – «из племени албурлик». Он был убит осенью 1236 г. в ходе облавы монгольских войск в низовьях р. Волги, бывшей отдельной воинской операций в ходе великих монгольских завоеваний на западе 1235–1242 гг.
О Бачмане, возглавлявшем знатный кыпчакский клан албурлик (варианты наименования: илбари, алпар, ольбер), в татарских источниках сохранились весьма любопытные сведения, которые сейчас необходимо вкратце рассмотреть, чтобы перейти к нашей основной задаче – к установлению времени принятия ислама некоторыми группами из объединения восточных кыпчаков. А клан албурлик был частью именно восточных кыпчаков, так как знаменитый историк Джуджани в своем сочинении «Табакат-и-Насири» в связи с рассказом о сыне Мухаммад хорезмшаха Арзали шахе, женатом на дочери «Улуг хана» Азама, в ходе монгольских завоеваний Средней Азии ушедшего вначале в сторону Багдада, затем в Дели, замечает, что этот «Улуг хан» и его родственники были «важными персонами из рода племени Ильбари», уточняя – Азам «…[являлся] ханом Ильбари и шахом Йемека». Кроме того, в этом же источнике сообщается, что отец названного «Улуг хана» Азама (имя не указывается), происходил из «…корня (рода) Абар хана Ильбари, бывшего ханом 10000 семей».
На самом деле, когда мы ведем речь об указанных выше предках Кара бека, центральной фигурой в генеалогической цепочке Арских князей является именно Бачман султан (хан), живший в первых десятилетиях XIII в., ибо в генеалогии имеются и звенья, уходящие глубже его звена. Но в начале нам важно выяснить, где находилось прежде всего его владение. И об этом, кроме места его смерти на Нижней Волге, мы имеем некоторые конкретные сведения в исторических преданиях татар. В частности, в «Дәфтәре Чыңгыз намә» в разделе «О местах и городах» («Урыннар һәм шәһәрләр турындагы дастан») в ходе повествования о легендарных и реальных тюрко-татарских юртах, содержится пассаж: «Ак Тубе – юрт Бачман хана» (Ак Түбә – Бачман ханның йорты). Это сложное сообщение находит неожиданное подкрепление в записанном в XVIII в. П.И.Рычковым у некоего башкирского старшины К.Мулакаева сообщении. А он опирался на какую-то «татарскую историю», то есть, скорее всего, на письменный текст, не исключено, бывший какой-то неизвестной версией «Дәфтәре Чыңгыз намә». Он указывает, что некогда жил «нагайский хан Басман», обитавший вначале в «Малой Татарии», по мнению рассказчика, находившийся «близ Крыма», затем в результате «великого морового поветрия» со своими людьми ушедший оттуда «к реке Яику, и близ Сакмарского устья на горе, в расстояние от Оренбурга шест верст … [он] построил город, именовал [его] Актюба». По сообщению П.И.Рычкова, на том месте, про которое извещает рассказ башкирского старшины, были ещё видны «некоторые развалины», причем, что весьма важно, в районе названной территории, во время этого историка уже оказавшейся в пределах Оренбурга, наблюдалось следующее: «… Над могилой того хана (Басмана – Д.И.) построено было каменное кладбище (видимо, имеется в виду мавзолей (дюрбе)? – Д.И.), кое ещё доныне при Нагорном бастионе знатно и при застроении Оренбурга немалая часть этого кладбища в целости была, и разные камни (внимание! – Д.И.) с арабскими надписями найдены.
Заметим, что согласно К.Мулакаеву, «ногайский хан Басман» после переселения со своим народом численностью в 17 тыс. кибиток, кочевал по р.Яику и прилегающим землям, зимой «переходя Уральские горы» и оказываясь в районе рек Белой и Демы. И вот это последнее известие перекликается также с историческими преданиями, попавшими в родословную Кара бека. Вот один из его вариантов: «Баҗтан (Бачман) солтан Рум вилайәтеннән килеп Йаекта[,] Сакмар тамагында рузгар иткәннәр». Другой вариант преданий гласит: «Эрзырум шәһәреннән чыгып рабыйге мәскүнең җанүбе шаркыя килеп, Сакмар сувының тамагында кальгә ясап, хан улып торды, кинә аның углы Балым солтан Ык сувы буенда мәкам тотты. Ык сувының ике яклап[,] Зәй сувы буеның ике яклап, аяк бәйләп торды». О нахождении Бачман хана в районе р. Яика сообщает и татарско-башкирский дастан «Түләк һәм Сусылу»: «Бачман хан берлә Чачдар хан дигән ханлар бар, имеш. Әүүәл заманнар Җайык сулаган икән.».
Мы ещё к этим татарским преданиям вернемся, но пока у нас есть все основания полагать, что Бачман султан (хан) и его клан обитали в бассейне р.Яика, где на месте Оренбурга имелся их городской центр, носивший наименование Актюбе (такие топонимы и сейчас имеются на юго-востоке Татарстана – это п.Актюбинский в Азнакаевском районе, а также Актобе, находящийся в западном Казахстане).
В целом, согласно историческим преданиям, владения Бачмана и его потомков оказываются в огромных территориальных рамках, занимая бассейны рр. Яика, Сакмары, Белой, Демы, Ика и Зая, хотя в дастане «Түләк һәм Сусылу» больше выделяется лишь бассейн р. Яика, а в одной из версий родословных Кара бека (из записей С. Вахиди) указывается Икско-Заинский бассейн, а в другой (вариант из фонда Р.Фахреддина) его юрт отмечается в местности «Өчпүлә» (этот топоним сохранился в бассейне р. Белой/Агидели в Дюртюлинском районе Башкортостана. Возможно, в многослойных татарских и башкирских исторических преданиях фиксируются разновременные по характеру территории проживания интересующей нас группы. Во всяком случае, имя сына (его звали Ханбар бек) Калдар бека совпадает также с наименованием г. Камбарки Удмуртской Республики, названном по левому притоку р. Камы – р. Камбарке. Но первоначальной территорией проживания «народа» Бачман хана представляется все же бассейн р. Яика. Не случайно в дастане «Түләк һәм Сусылу», после сообщения о нахождении Бачмана в бассейне именно этой реки, отмечается: «…юрт его был обширным; у него было много народу, богатств и денег. Он имел 60 слуг нукеров».
Кимакский клан албурлик/ олбурлик и исторический контекст его появления в Южном Приуралье
Для того, чтобы лучше представить возможные контакты кимакского клана олбурлик в домонгольское время со своими мусульманскими соседями (Хорезмом, Волжской Булгарией и др.), целесообразно определить место данного объединения восточных кыпчаков во главе с названным кланом в Дешт-и Кыпчаке. При этом надо помнить, что это объединение имело некоторое ключевое значение в кыпчакском мире, в особенности, в восточном Дешт-и Кыпчаке, и тому имеется несколько подтверждений.
Во-первых, при описании распоряжения хана Угэдея начать западный поход весной 1235г., в «Юань ши» упоминается, что он был направлен, в том числе и против объединения во главе с Бачманом. А объяснялось это отдельное упоминание данной группировки кыпчаков видимо тем, что отправленный еще около 1228–1229гг. крупный монгольский контингент из 30 тысяч воинов во главе с Кокетеем и Субэдей Бахадуром в «сторону Кипчака, Саксина и Булгара», не достиг полного успеха, хотя Лаврентьевская летопись под 1228/1229г. сообщает: «Саксины и половцы, взбегоша от Татар, близ реки, ей имя Яик». Под «половцами» из этого летописного сообщения скорее всего имеется в виду объединение кыпчаков во главе с Бачманом. Во-вторых, данная группировка кыпчаков могла тогда действовать вместе с булгарскими сторожевыми отрядами, находившимися как раз там и прибежавшие после сражения с монгольскими войсками в районе р. Яика.
Тут нам следует отметить, что прияицкие кыпчаки имели и более ранние контакты с Волжской Булгарией, ибо Лаврентьевская летопись под 1184 г. помещает сообщение об участии «половцев Емяковых» во внутриполитической борьбе, происходившей тогда в Волжской Булгарии. Если же принять во внимание фразу из «Тайной истории монголов» о том, что Субэдей встретил «сильное сопротивление» со стороны тех народов, против которых был направлен его поход, то становится понятно, что подошедшие все же зимой 1231/1232гг. к «Великому городу», то есть, к столице Волжской Булгарии Биляру монгольские войска, не смогли окончательно одолеть волжских булгар и хорошо с ними знакомых, возможно, оборонявшихся совместно, «половцев Емяковых», вероятнее всего из объединения во главе с Бачманом, ибо после зимнего похода Субэдей со своими войсками похоже отошел с булгарской территории южнее. В этой ситуации весной 1234г. в Монгольской империи и было принято решение о Западном общеимперском походе монголов, причем одной из ключевых задач похода было определено уничтожение группировки Бачмана. Объяснения такой направленности действий монгольских войск дал сунский эмиссар Цʼент Та-я, посетивший двор Угэдея весной-летом 1234 г. Как он указывал, тогда среди монгольской верхушки чувствовался «страх от того, что бесконтрольный огонь мог перекинуться в степь, если остающиеся угольки кыпчакского сопротивления не будут погашены».
Для этого и надо было одержать победу над правящим кланом олберли (олберлик) и прияицкими кыпчаками в целом. Для более ясного понимания элитного характера рода Бачман султана (хана) в кыпчакской среде, надо поговорить о более ранней истории клана олберли/ олперли/ албыр. В исторической литературе на этот счет существуют не вполне совпадающие взгляды, которые тут будут рассмотрены лишь вкратце.
Согласно мнению известного американского историка П. Голдена, появление группы восточных кыпчаков во главе с кланом олберли в Волго-Уральском регионе было связано с общим массовым движением тюркских (и не только) племен из Центральной Азии на запад под давлением киданей на рубеже XI–XII вв. (хотя он не исключал и их появления в степной зоне, рас- 38 положенном к северу от Средней Азии, ещё до 1050 г.). В знатном клане олберли он видел монголоязычное племя, но допускал и его тюркскую этническую принадлежность (в частности, он указывал при этом на мнение другого американского историка – О. Прицака. Мы солидарны с П.Голденом в том, что олберли являлись частью «правящей элиты восточных кыпчаков», точнее – кимаков (йемеков), но не принимаем его взгляда относительно этнической принадлежности данного клана. Таким же образом надо признать ошибочным и позицию казахского историка С.М. Ахинжанова относительно монгольского происхождения династии из клана олберли, скорее всего возникшей под воздействием трудов П. Голдена. Это был на самом деле тюркский-йемекский / кимакский клан. Одно новое доказательство на этот счет будет приведено ниже.
Пока мы будем исходить из сложившейся в литературе точки зрения о достаточно раннем (не позже середины XI в.) появлении клана олберли в Южном Приуралье, конкретно, в бассейне р. Яика. На этот счет есть косвенные данные, содержащиеся в труде «Ал-камил фи-т-таʼрих» Ибн ал-Асира.
Под 435г.х. (1043/1044) он сообщает о «десяти тысячах кибиток из неверных тюрок», про которых уточняет: «… они проводили лето в краях Булгара, а зимовали в краях Баласагуна». В связи с данным сообщением – а в нем есть ещё одна важная тема, на которой остановимся далее – надо принять во внимание информацию из Джуджани, согласно которому, как уже было отмечено, дедом (или прадедом, просто предком) уже знакомого нам «Улуг хана» – правителя йемеков и кланового вождя племени илбари Азама, приходился Абар хан. Судя по относительной хронологии, Абар хан мог жить в середине / второй половине XI г. Если это так, то мы должны обратить внимание на информацию из «Дивани лугат ат-турк» Махмуда ал-Кашгари (XI г.), из сообщения о том, что «двоих сыновей царя Кыпчаков Инала Уза … называют табар». Похоже, что Махмуд ал-Кашгари в этой фразе в последнем случае может подразумевать титул «эль /иль – табар» (эльтабар), ибо «инал» – тоже тюркский титул. Но не исключено, что в некоторых случаях титул эльтабар мог быть преобразован и в имя собственное, как к примеру, в вариантах «абар» (от, возможно, сокращенного «эльтабар» → «табар»). В таком случае известие Ибн ал – Асира о «неверных тюрках» численностью 10000 кибиток и сообщение Джуджани о «хане 10000 семейств» во главе с Абаром, жившем в XI в., могут быть отнесены к тому же клану албыр/олбер. При трактовке же этих источников ключевое значение имеет нахождение к 1043/1044 гг. данной группировки летом «в краях Булгара», чему полностью соответствует восточно-кыпчакское объединение, вождями которых были предки Бачмана. Еще один дополнительный аргумент на этот счет будет ещё приведен дальше.
Вопрос об исламизации «половцев Емяковых» из группировки албыр
Прежде всего остановимся на уже цитировавшимся сообщении Ибн ал-Асира, ибо в нем сказано, что в 435г.х. (1043–1044) «в месяце сафаре приняли ислам десять тысяч кибиток неверных тюрок». Согласно этому историку, данные тюрки, как мы видели, летом находившиеся в «краях Булгара», «делали ночные набеги на мусульманские города в краях Баласагуна и Кашгара… <когда они>… зимовали в краях Баласагуна». Но «когда они приняли ислам…, рассеялись по стране, в каждом крае по тысяче кибиток или меньше, или больше; ведь они объединилась [раньше] только для того, чтобы защищать друг друга от мусульман». В итоге получается, что представители данного объединения «неверных тюрок», похоже во главе с кланом албыр (олбер), ислам приняли на территории государства Караханидов.
У нас есть основания полагать, что после принятия ислама представителями клана албыр в 1043–1044 гг., далеко не все объединение под руководством данного клана осталось далеко на юге. Почему? Да потому, что в генеалогии Бачман хана есть косвенное указание на то, что среди его предков тоже имелись мусульмане – верхние звенья его генеалогии, начиная от отца – Габдрахман султана и заканчивая его прадедом, которого звали Габделгазиз султаном, носят чисто мусульманские имена! По относительной хронологии верхних звеньев генеалогии Бачмана, его прадед – Габделгазиз султан, как раз мог жить в XI в. О том, что предки Бачман султана (хана) действительно могли быть исламизированы уже в XI в., может свидетельствовать и наблюдение П.И. Рычкова о «мусульманских камнях» рядом с могилой «хана Басмана» в Актюбе. Причем, как было установлено, исламизация людей хана Абара произошло во владениях Караханидов – в окрестностях Баласагуна или Кашгара, где ислам, как мы знаем, закрепился уже в конце X в.
А само знакомство клана албыр с государством Караханидов могло восходить к периоду массового выдвижения разных групп из Центральной Азии в ходе завоевательных походов киданий, когда вместе с ними двигались до «трехсот тысяч кибиток из тюркских родов», дошедших до 40 Баласагуна еще в 1017 г. Эти завоевательные походы сдвинули из Центральной Азии огромную массу – до 700 тысяч чел. тюрок (в основном, ставших позже известными как кыпчаки), начавших общее движение на запад в 1030–1040-хгг., дойдя к 1054г. и до южнорусских земель. Ранняя история клана албыр/олбер очень хорошо вписывается в рамки как раз данных исторических событий.
В общем русле сказанного заметим, что в литературе существует достаточно обоснованное мнение о связях клана албыр/олбер с «народом змей», кланом кай, выдвинувшемся в ходе указанной миграции тюрок из Центральной Азии в начале XI в. Вот следы именно этого «змеиного народа» – каев, обнаруживаются в легендарных материалах «Дәфтәре Чыңгыз намә» в Заинско-Икском бассейне [Исхаков: 2018(б)], дополнительно подкрепляя факт прихода восточных кыпчаков в восточную зону Дешт-и Кыпчака вплоть до Южного Приуралья, к границам домонгольской Волжской Булгарии, будучи, возможно, частично, уже приобщенными к исламу.
Имеем ли мы другие доказательства относительно ранней мусульманизации восточных кыпчаков? Да, имеем.
Одна линия доказательств исламизации клана албыр – личного племени Бачмана, связана с именем его сына Балым бека, при анализе относительной хронологии генеалогии Кара бека, жившего около середины XIII в.
При не очень большой надежности генеалогических хронологий, раннее время проживания Балым бека доказывается существованием топонимов Балымат /Балымер на территории Булгарского вилайета Золотой Орды, к 1360-мгг. уже успевшим закрепиться в титулатуре «болгарский и болымецкий [князь]», подразумевая возможно Болгары и Биляр (Великий город). Поэтому можно допустить, что пленение и убийство вождя племени албыр «эмира» Бачмана в 1235г., сопровождавшееся захватом его семьи и «народа» монголами, впоследствии скорее всего завершилось возведением на место вождя знатного клана сына Бачмана Балыма. О том, что все происходило именно так, свидетельствует «вписанность» Балым бека, хотя и через своего сына Калдара, в список вождей основных золотоордынских кланов, причем весьма своеобразным образом: Калдар б. Балым бек (следовательно, и его клан), по «Дәфтәре Чыңгыз намә», не включается в состав основных 9 «родов», пришедших по зову Чингизхана и образовавших «один народ». Хотя в конечном итоге «Калдар Балёнов» и был введен в вышеназванный список ведущих кланов Улуса Джучи, но сохранялось неявное указание на чужеродность его клана по отношению к изначальным, собственно «монгольским», племенам, ибо в тексте дастана «История Чингиз хана и «Тамерлана» специально подчеркнуто, что «первую телегу» в мире этих кланов изготовил как раз Калдар бий Балёнов. Этим самым отмечается культурная отличительность клана албыр от главных монгольских родовых образований.
Похоже на то, что после гибели Бачмана его родной клан был введен в состав формирующегося многоплеменного «народа» Улуса Джучи, не исключено, приняв участие в Западном походе 1235–1242 гг., оказавшись затем на время в районе Крыма (не отсюда ли предание потомков Бачмана о нахождении их клана в «Малой Татарии»?) наряду с некоторыми другими группами, через определенное время переселившись на территорию своей исторической родины в Яицко-Сакмарском бассейне, возможно даже в пределы Булгарского улуса Золотой Орды, где обнаруживаются исторические топонимы с корнем «балын/балым».
В свете этих данных заслуживает самого пристального внимания и закрепление имени Балым бека на территории «Хуҗалар тавы» рядом с Билярским городищем в сообществе «булгарских святых» (Рабига абыстай, Шебелим хуҗа, Хубби хуҗа, Абдул-Ваххаб хуҗа. Это свидетельствует о том, что он был «вписан» в их ряд именно как «мусульманский» святой – «Мәлүм хуҗа». Отсюда не исключено, что клан Бачман султана (хана) мог принять активное участие в распространении ислама в среде золотоордынских татар уже со времени вхождения этой группы в состав «народа» Улуса Джучи.
Вторая группа доказательств ранней исламизации клана Бачмана имеет отражение в легендарной части генеалогии Кара бека, когда предок последнего – Пачман (Баҗтан) хан выводится из «Румского вилайета» или «города Эрзерума», возводясь к «роду Искандера Зулькарнайна» (Александра Македонского), «шаха Искандера», имевшего отношение и к роду «Сократа хакима». После детального анализа этих преданий нами был сделан вывод о том, что сюжеты, связанные с Сократом «хакимом» и «шахом» Искандером Зулькарнайном, характерные и для некоторых других средневековых «историй» (таварих) тюрко-татарского населения Волго-Уральского региона, с одной стороны, могут рассматриваться как элементы книжного знания, проникшие в генеалогии. Но, с другой стороны, они могут иметь иное происхождение, имея отношение к историческим реалиям начала XIII в. из государства Хорезмшахов. Все дело в том, что резко уси- 42 лившийся к сентябрю 1210 г. после крупной победы над кара-китаями (киданями) глава огромной тюркской империи хорезмшах Кутб ад-Дин принял лакаб «Искандер-и Сани = «Второго Искандера» и наубу «Зу-л-Карнайн» = «Двурогий». Так как восточные кыпчаки в лице ряда знатных кланов (в их числе было и племя албыр) находилось в родстве с правящей семьей хорезмшахов, вовсе не исключено, что фиктивное родство с Александром Македонским и Сократом (от них и идет упоминание в родословной Кара бека «Рума», «Эрзерума») на самом деле выводит на передний план родственные связи клановой знати из племени албыр с домом Хорезмшахов специально, из-за тесной связи всего их государства с исламом, в том числе подчеркивая и исламизацию вот этой конкретной группы восточных кыпчаков в ходе контактов со среднеазиатскими мусульманскими государствами (не будем забывать, что владения Караханидов были завоеваны и присоединены к государству Хорезмшахов).
Наш итоговый вывод: рассмотренная группа восточных кыпчаков в лице клана албыр (олбер) должна быть отнесена к представителям самостоятельного, отличного от булгар, этнического сообщества из восточных кыпчаков, исламизированных значительно позже (спустя более чем век) первых. И этот этап исламизации предков татар должен быть определен как отдельный период исламизации.
Но его полностью отделить от золотоордынского этапа исламизации невозможно потому, что вовсе не исключено, что попытка хана Берке в годы своего правления исламизировать золотоордынских татар могла опираться на потомков таких мусульманизированных восточных кыпчаков, как клан албыр. Но этот вопрос требует отдельного исследования. Тут только отметим, что Берке из своего владения, первоначально находившегося скорее всего в районе Закавказья – «в направлении к Железным воротам», по распоряжению Бату затем был передвинут «за Этилию», возможно, в районы, где находились уже мусульманизированные восточные кыпчаки.
В этой связи следует учесть, что согласно Джуджани, когда Берке стал мусульманином, в «его войска были назначены все мусульмане, находившиеся в стане Джучи хана». А их было 30000 чел. (т.е. 3 тумена). Не исключено, что находившиеся при Берке ещё во время его пребывания в Средней Азии эти «мусульманские» подразделения затем вместе с ним перебрались в центральные районы Золотой Орды. В их составе как раз и могли находиться кыпчакские группы, в том числе и клан албыр.
Источники и литература [Туган жир 2022, #1 с.28-46]
