Автор — Рашит Мингазов (перевод с татарского)
Между намерением и делом лежит дальняя дорога. Верно, говорят, что намерение — это половина дела. Но желающих лишь мечтать много, а действующих — мало. Фарит Набиуллин, известный наш земляк, живущий в селе Карабаш Бугульминского района, — один из тех редких людей, который осуществляет свои мысли и намерения. Он взялся за восстановление татарской породы лошадей, которая считается исчезнувшей! Он считает, что если татарская лошадь будет восстановлена, то и татарский народ не исчезнет.
— Когда эта мечта зародилась в твоем сердце? Как ты решил заняться таким важным делом?
— Я начал собирать татарских лошадей в 2010 году. До этого около пяти лет размышлял о том, как организовать эту работу. Хотя я вырос в деревне с бабушкой и дедушкой, я никогда не думал, что буду работать в сельском хозяйстве. После окончания техникума я пошел работать нефтяником. Работал на Севере. Служил в армии и вернулся старшиной. После возвращения устроился работать к геофизикам и возглавил группу геофизиков. В 1991-92 годах в нашем обществе начались изменения. Мой младший брат Фанис тоже работал со мной на Севере. Когда начались эти изменения, я сказал брату и близким друзьям, что теперь государство не будет заботиться о нас, и что нам нужно доверять самим себе и действовать, чтобы не потерпеть поражение. В то время я также возглавлял научно-творческую организацию молодежи при объединении нефтяной геофизики и был председателем комсомольской организации. Поскольку пути дальнейшего развития не были ясны, я решил уйти из этой сферы. Это было время, когда мне нужно было создать семью и очень сильно искать пути для дальнейшей жизни.
– Я знаю, что на твое увлечение коневодством оказал влияние Рафаэль Безердинов.
– Да, он дал мне большой толчок. У меня к нему большое уважение. Я читал его книги. В общем, прежде чем заняться коневодством, я пробовал себя в различных сферах бизнеса. Но ни одно из этих занятий не запало мне в душу. Что касается лошадей, то они очень близки татарскому духу и характеру. Мой прадед тоже занимался коневодством. В целом, карабашские лошади участвовали в войне 1812 года, а также в Первой и Второй мировых войнах. Много людей уезжали на войну верхом на лошадях. Даже во время войны было много случаев, когда турецкие девушки привозили в качестве невест. В любом случае, в нашем селе известно о 7–8 родах. Хотя мужчины вернулись, лошади не вернулись.
Известно, что последние карабашские лошади были увезены из нашего села в 1943 году. После войны нам начали привозить орловских жеребцов, тяжеловозов и другие породы лошадей. В процессе поиска я прочитал в газете «Самарский вестник» за 1867 год о том, что в Бугульме проходил рынок, где лошадей продавали оптом. Например, у моего деда Гарифа было три лошади и две коровы. У него росло пять детей. Вот и у меня пятеро детей. У моего брата Фаниса пока четверо, но если повезет, у него тоже будет пятеро. Когда власть начала меняться, мой дед догадывался, что его запишут в список кулаков. Он продал одну лошадь. Сын Зиннат женился на соседской девушке и уехал, ему он отдал одну лошадь и одну корову. У него осталось всего по одной лошади и корове, поэтому к нему не прикасались.
«Эта власть, эта система продлится долго. Сопротивляться ей и бороться нет смысла», – говорил он своим детям.
В 1991 году тоже пришла новая система. Вот сейчас снова система собирается меняться. Богатые и имеющие деньги могут снова остаться без имущества.
– Не можешь ли ты более точно сказать, какие изменения произойдут?
– Я не предсказатель, но чувствую, что жизнь изменяется. Мы еще поживем, увидим. Сегодняшняя политика не останется без изменений. В детстве Зиннат бабай возил меня и моего брата на рынок в Бугульму.
Там продавали огурцы. Огурцы выращивали татары – жители Карабаша и Мортазы. Русские, живущие в окрестных селах, тогда огурцы не выращивали. Эти две деревни обеспечивали рынок. Огурцы нужно было продавать. И вот наш дедушка, может быть специально, чтобы мальчики начали учиться торговле, находил какой-то повод и уходил куда-то. Выращивание и продажа огурцов в Карабаше были обычным делом.
Когда наступили 80-е годы, началась шумиха о том, что села будут распадаться, а города расти. Так молодежь начала уезжать из деревни, а оставшиеся пошли работать в нефтяную отрасль. Таким образом, выращивание огурцов тоже было забыто. Хотя продажа на рынке тоже была запрещена. Вы помните: продавцы подсолнечника – это пензенские татары! А теперь они – самые активные бизнесмены. Сейчас они даже продают подсолнечник в европейские страны. Вот рядом с нами находится район Туймазы в Башкортостане. Там сохранилось выращивание огурцов и помидоров. Наши же уехали за Сибирской нефтью на «веки вечные».
Таким образом, традиции и образ жизни начали разрушаться. Это связано как с государством, так и с народом. В противном случае народ превращается в наемных работников. Понимающих это было немного. Может быть, это было божественное провидение: когда я начал осознавать эту ситуацию, пришла мысль заняться коневодством. Это также могло быть результатом общения с Рафаэлем Безердиновым, конечно. Я узнал не только о том, что на рынке Бугульмы продавали много лошадей, но и о том, что в нашем регионе проводились знаменитые конные соревнования только после того, как серьезно занялся этой деятельностью и начал собирать информацию о лошадях и коневодстве по крупицам.
Конь — это крылья мужчины
– Откуда ты привез своего первого коня?
– Из Башкортостана. Даже из Челябинска, Кургана, все время находил наших татарских лошадей. Мне довелось прочитать стихотворение поэта Сирина «Чаптар атың, атлан атың». Оказывается, слово «чаптар» в нашем народе обозначает и цвет. Когда я ездил по башкирским деревням, я столкнулся с такой ситуацией: когда татары приходят покупать лошадь для забоя, они почему-то не хотят брать чаптарового цвета, говорят мне.
Я понимаю это как то, что рука не поднимается зарезать свою лошадь. Видимо, это наследие крови. Как же все в природе устроено! Постепенно начали собираться татарские лошади. Чтобы у татар были лошади – это ведь уже мечта! Я сначала даже не думал о том, принесет ли это дело деньги. Вот возьмем, к примеру, это лето [2018 года — прим.автора].
Сейчас многие крупные агрофирмы находятся в затруднительном положении, сидят без денег. Хотя в нашей республике собрали хороший урожай, цены на зерно низкие. Покупателей нет. Пшеницу за килограмм не продашь даже за пять рублей. Ячмень продают по 3-3,5 рубля за килограмм. Убрать его на хранение или кормить скот? Если кормить, то скота мало. Будет ли зима снежной или нет – у нас в этом году снег выпал мало. К нам приезжают, покупают наших лошадей. Наши животные пасутся на склонах гор и на лугах. Мы пока легче выходим из этой ситуации. Мы сеем только столько, чтобы хватало нам, выращиваем многолетние травы. В общем, наш юго-восток – это край, где разводят лошадей. Всего лишь сто лет назад здесь содержали лошадей сотнями и тысячами. Например, в деревне Зай-Каратай было две тысячи человек, занимающихся коневодством. Он также занимался коневодством в Оренбурге и Казахстане, содержал табуны.
Продолжение этой статьи, а также принять участие в её обсуждении, вы можете на Дзен-канале Дамира Исхакова (нажимать сюда).
