Институт истории им. Ш. Марджани начинает развивать научпоп. В планах — организовать большой татаро-башкирский симпозиум, в котором спорные вопросы обсудили бы историки из Казани и Уфы. Кроме того, учреждение вместе с Академией наук Татарстана создаст диссертационный совет, в котором станут защищаться будущие доктора и кандидаты наук. Об этом «Реальному времени» рассказал Радик Салихов, возглавивший на днях Институт истории. Именно нашему корреспонденту он дал первое интервью в своей новой должности. Также ученый ответил на критику со стороны оппонентов и поделился своим мнением относительно участившихся «наездов» на Татарстан Олега Кашина.
Выборы не за горами
— Радик Римович, поздравляю вас с повышением. Скажите, будут ли у института меняться планы по развитию?
— Наши планы давно проработаны. Разумеется, есть концепция развития института. Разумеется, в ней будут расставлены несколько иные акценты, поставлены новые задачи. В первую очередь, необходимо, чтобы наши исследования соответствовали реалиям цифровой эпохи, когда фундаментальные работы, основанные на широком комплексе источников, на оригинальной исследовательской концепции, были доступны для читательской аудитории во всех возможных формах, в том числе и через наши интернет-ресурсы. Проще говоря, это акцент на популяризацию нашего историко-культурного наследия. Конечно, мы будем продолжать наращивать литературу об истории татар и истории Татарстана на татарском и английском языках.
Но очень важно в этой работе не забывать о развитии фундаментальных направлений, потому что все популярные художественно обработанные публикации (научпоп) должны опираться на выверенные строгие данные, чтоб это была объективная историческая картина, чтоб не было каких-либо манипуляций.
Что касается больших научных планов, они имеют простые, но важные цели — работа на консолидацию татарского народа, на укрепление общественного межнационального и межконфессионального согласия, написание объективной истории народов Татарстана. В общем, обычная профессиональная деятельность добросовестного историка.
— Вы вели научную работу как историк. После вашего назначения будете ее продолжать, учитывая, что у вас появится много административной работы?
— Конечно буду. У нас очень хороший коллектив, серьезную часть управленческой работы берут на себя руководители направлений, заведующие отделами. У нас слаженная команда. У всех сотрудников есть опыт совместной деятельности во временных трудовых коллективах, проектных группах, поэтому они умеют сочетать исследования с организационной работой. А мне сам Бог велел быть в курсе всех исследовательских направлений в институте, начиная со средневековой истории до истории современности. Тем более что на должности заместителя директора по науке я как раз и занимался данными вопросами.
— Итак, Рафаэль Хакимов становится научным руководителем. Что предполагает эта должность?
— Научный руководитель — это довольно новая штатная должность в академических институтах Российской Федерации. Ее, как правило, занимают авторитетные ученые, внесшие заметный вклад в создание академического учреждения, ученые, которые во многом определили стратегию исследований. В нашем случае Рафаэль Сибгатович как основатель Института истории, как человек, который стоял у истоков большинства исследовательских направлений, будет по-прежнему генерировать идеи, по мере своих возможностей координировать исследовательскую деятельность, в том числе и с нашими партнерами из других научных центров. Весь его авторитет, интеллектуальный багаж будет положен в основание продолжающейся работы института.
— И какая схема будет этого руководства? Как премьер Путин при президенте Медведеве?
— (Смеется) Избегаю таких серьезных аналогий. Думаю, у каждого есть своя ниша, которая была и до этих назначений.
Рафаэль Сибгатович — действующий ученый. Он много пишет, у него каждый год выходит по несколько монографий, много статей, он находится в постоянном поиске. А ведение делопроизводственной документации, более плотное общение с коллективом в ежедневном режиме, решение текущих задач — это все останется на нас.
— Как будут происходить выборы директора института?
— Учредитель — Министерство образования и науки Республики Татарстан — принимает решение о проведении выборов: издается соответствующий приказ. На его основании организуется процедура выборов: объявляется конкурс, по истечении определенного срока происходят выборы на общем собрании института. Тайным голосованием коллектива определяется директор.
На эту должность может выдвинуться любой человек с соответствующей квалификацией, который имеет свое видение развития института. И сотрудники сами будут определять, какая кандидатура им больше подходит.
— Кто-то уже озвучил желание занять пост директора внутри института или со стороны?
— Нет.
— И выборы могут быть безальтернативными?
— Могут. Если человек не хочет брать на себя эту серьезную ответственность, может и не заявиться. Я к этому спокойно отношусь. Решает все коллектив — он основа всего.
— А структурные изменения в институте не будете проводить?
— Как я уже сказал, одно из самых приоритетных направлений, которое нам надо развивать, это работа в сфере популяризации исторического наследия. Мы издаем много монографий, статей — институт очень продуктивный. Но, к сожалению, идеи, изложенные в этой литературе, не могут дойти до широкого круга читателей. Очень часто наши книги написаны специфическим научным языком, который понятен лишь кругу профильных специалистов.
Конечно, эта фундаментальность важна, поскольку определяет профессиональную репутацию ученого. Но суть этих книг должна быть максимально популярно отражена в различных форматах: в печатной брошюре, колонке в «Реальном времени» или «Яндекс.Дзене», других интернет-изданиях, видеоролике в нашем YouTube-канале. Все это должно дойти до читателя, чтобы он был в курсе последних достижений исторической науки.
История в нынешних условиях все чаще рассматривается в идеологическом ракурсе. Народам нашей страны есть чем гордиться, когда мы бросаем взгляд назад. Но нам есть из чего извлекать уроки. Сегодня историки анализируют и трагедии, и триумфы. Исходя из этих обстоятельств начинает формироваться мировоззренческая позиция современного человека.
Отвечая на критику оппонентов
— Какие направления или темы вы бы хотели усилить?
— Все без исключения направления важны. У нас в институте 11 структурных подразделений. Каждое из них — одно большое направление, которое отражает классическую периодизацию.
— Вы имеете в виду самый известный — отдел по Золотой Орде, который курирует Ильнур Миргалеев?
— Да, он на слуху. Могу сказать, что этот Центр изучения Золотой Орды и татарских ханств — замечательный коллектив исследователей. Не побоюсь этого слова, он имеет международное признание. Это единственный в мире центр изучения истории Золотой Орды на высокопрофессиональном уровне. Он координирует работу крупнейших ученых мира, которые занимаются этой проблематикой. Журнал «Золотоордынское обозрение», который издается нашим институтом, является основополагающим средством научной информации, вокруг которого группируются значительные интеллектуальные силы.
Но в то же время не менее важен современный этап истории. Мы живем в эпоху грандиозных событий. Мы видим, как вершится история. Республика Татарстан выделяется уникальным своеобразием, уникальным местом среди регионов России с точки зрения социально-экономического и культурного развития. Мы видим, как Казань меняется на глазах: обычный человек замечает, как было пять лет назад и как сегодня. Историки должны сейчас осмыслять причины этого феномена.
Непросто было в перестроечные годы добиться единства общества, мира и согласия, которые сегодня являются визитной карточкой республики. Ученые должны сейчас осмыслить, как в 1990-х — начале 2000-х годов сформировалась знаменитая модель Татарстана. Сегодня мы видим развитие этой модели в реалиях технологической, цифровой эпохи. Татарстан — это инновационная республика. В любой ее сфере жизни происходят удивительные свершения и попытки заглянуть в будущее — от сельского хозяйства до социальной сферы. Все это нуждается в историческом анализе.
100-летие ТАССР — с исторической точки зрения небольшой отрезок времени. Но за этот век произошли гигантские события в жизни татар, которые по своему значению не менее важны, чем образование Золотой Орды. В 1920 году татары возродили свою государственность, создали республику как союз разных народов, сформировали развитую индустрию и сельское хозяйство. У татар возникла талантливая профессиональная интеллигенция. У нас появляется мощная плеяда мастеров художественного слова, развитая композиторская школа, блестящее театральное искусство. Имена С. Хакима, Х. Туфана, С. Сайдашева, Б. Урманче, М. Салимджанова и Т. Миннулина засверкали именно в советскую эпоху. И это лишь малая толика славных имен.
— Хотелось бы вернуться к теме института. Ваши оппоненты упрекают вас в том, что здесь теперь практически не изучается этнография.
— Если кто-то чего-то не знает, это не значит, что этого нет. У нас развивается и этнографическое направление, и этносоциологическое. Я просто не понимаю претензии оппонентов. В чем выражается «нет этнографический исследований»? Это просто ничем не подтвержденные слова. У нас за последние годы вышли несколько монографий, посвященных татарскому костюму, татарским ювелирным украшениям. У нас выходят общеэтнографические труды. Работа ведется, проводятся экспедиции. Мы работаем по отдельным группам татар. Несколько монографий наши этнологи издали по татарам Казахстана, по татарам Западной Сибири, по татарам Приуралья. У нас были экспедиции на Алтай. Кстати, комплексные экспедиции у нас проходят каждый год, в том числе и этнографические. Эта работа идет, есть публикации. Я не соглашусь с точкой зрения, что у нас якобы исчезло этнографическое направление. Есть хорошие специалисты, школа.
— Назову еще одну претензию: у вас не готовят аспирантов и нет диссовета.
— Мы совместно с Академией наук Республики Татарстан создаем объединенный диссертационный совет по защите докторских и кандидатских диссертаций. Что касается аспирантуры: в течение последних 5 лет у нас сменился статус института, когда реформировалась АН РТ, и дважды мы меняли место своего базирования. Каждый раз, когда меняются условия, мы вынуждены вносить соответствующие изменения в основополагающие документы по аспирантуре.
Мы оказались в этом прекрасном здании (на Батурина, 7, — прим. ред. ), где все хорошо, но оно не отвечает всем требованиям к зданиям, в которых может проводиться учебный процесс. Мы просто не проходим по критериям для такого рода заведений. Чтоб им соответствовать, мы должны вложить огромные деньги в реконструкцию этого исторического здания, которое находится в охранной зоне памятника ЮНЕСКО — Казанского кремля.
Мы создаем объединенный совет с академией наук, у которой есть аспирантура, с которой мы хорошо сотрудничаем.
— Несмотря на упреки со стороны Рафаэля Сибгатовича к Академии наук и членов академии — к Институту истории?
— Претензии могут иметь и объективные основания. Но работать же надо. На претензиях далеко не уедешь. Главная задача для нашего института, для институтов Академии наук — сесть и совместно начать работать. Как можно ставить перед одним Институтом истории весь комплекс серьезнейших проблем, которые стоят сегодня перед наукой и перед татарским народом? Этот комплекс проблем должен стоять перед всеми специалистами гуманитарного профиля. Здесь должны быть задействованы и литературоведы, и театроведы, и археологи, и энциклопедисты — все должны работать рука об руку. За последние три года, несмотря отсутствие аспирантуры, у нас состоялись три защиты докторских диссертаций.
— Кроме того, звучит претензия, что институт зациклен на татарах.
— Это надуманная претензия. Может быть, люди находятся в заблуждении. Мы, например, занимаемся изучением уездных городов Казанской губернии, в которых большинство оставляло русское население. Мы уже выпустили книгу по истории города Тетюши: там подробно рассматривается и русская культура, завершаем академическую монографию о городе Мензелинск — это был замечательный торговый центр региона, в котором существовали крупные учебные заведения, выпускниками которых были замечательные представители русской российской интеллигенции. Отдельные очерки посвящаем историческим районам Казани, например Адмиралтейской слободе, 2 года назад мы провели соответствующую конференцию. В нашем коллективе активно работают русские исследователи, которые занимаются изучением развития науки и образования в Казани, русским дворянством и другими вопросами. В ближайшем будущем мы начинаем комплекс исследований, посвященных финно-угорским народам.
— Мы все наблюдали, как ваш институт пытались присоединить к Академии наук. Происходили ли подобные попытки раньше?
— С того времени, как мы отсоединились от Академии наук (с 2014 года, — прим. ред. ) таких попыток не было. Это первая попытка . Коллектив был просто поражен тем, что это происходило тайно, без обсуждений, без объяснений причин, мотивов и целей. Какой эффект ждали? Что хотели этим добиться?
Если кто-то считает, что институт неэффективен и плохо работает, расскажите об этом, покажите это на цифрах и фактах, сравните нас с тем учреждением, с которым хотите соединить. Сотрудники поймут внятные доводы. Но если будет вторая такая встряска, это не лучшим образом скажется на исследовательской работе института.
— Вы уже морально готовы к тому, что в будущем такие попытки могут быть предприняты?
— Ничего исключать, с учетом той ситуации, которая была, нельзя. Никто не мог предположить, что таким путем попытаются преобразовать институт — тайно, лишив нас бренда. Но я лично считаю, раз руководство республики приняло решение сохранить нас, то решение останется неизменным.
— У института скоро юбилей?
— В 1996 году вышел указ президента Татарстана о создании нашего института. В 2021 году будет 25 лет.
— Есть ли планы, как будет отмечаться это событие?
— Наметки есть. Но мы будем исходить из нашего делового настроя, от общей атмосферы, которая будет вокруг института. Пока еще мероприятия не обсуждались.
Идеологический фронт: вызовы из Москвы и Башкирии
— Вы и Рафаэль Хакимов говорили, что институт фактически выполняет заказы аппарата президента Татарстана. Это касается идеологической работы?
— Мы работаем со всеми органами власти и управления. Мы выступаем как экспертная организация, работаем по запросам, по государственным программам. Идеология уже заключается в самой нашей научно-исследовательской деятельности. Потому что труды по истории татар, истории Татарстана способствуют укреплению и развитию республики, единству татарского народа — это уже политическая работа. А так указаний нам никто не дает и никакого давления мы не чувствуем.
— Это касается и прошлогоднего кейса с празднованием Стояния на реке Угре, когда ваши историки дали научный отпор калужскому губернатору Артамонову, инициировавшему подобный законопроект?
— Мы исходим не из поставленных перед нами идеологических задач, а из соответствия того или иного события объективной исторической реальности. То есть предложение калужского губернатора просто противоречило источникам, позиции наиболее известных и крупных специалистов по средневековью.
История эта началась не в прошлом году, а в 2017-м. И мы уже тогда писали, что нельзя преувеличивать значение этого события, оно будет носить явно раздражающий и провокационный характер. Это было наше заключение для комитета Госсовета Татарстана.
— Сейчас пошли претензии к Татарстану со стороны Кашина, Холмогорова, Жириновского и других, которые порой нивелируют татарскую историю, культуру, значение татарского наследия. Почему вы не реагируете на подобные наезды на республику и татар?
— Это же не задача историка — реагировать на каждое выступление политика. Наша реакция заключается в наших трудах, статьях…
— Которые мало кто читает, кроме узкопрофильных специалистов.
— Как заставить блогера или публициста читать профессиональную литературу? Они настолько обленились, чтоб открыть наш сайт и посмотреть? Это мы, ученые, должны делать? Предположим, если журналист Кашин выступил с каким-то провокационным заявлением, то вы, журналисты, ответьте ему публицистической статьей, а мы поможем, проконсультируйтесь с нами. Но мы не можем выполнять функции журналиста, публициста, философа.
Я иногда читаю комментарии по поводу нашего института: там порой хотят, чтоб у нас работали многопрофильные спецы, у которых должен быть талант публициста, писателя, общественного деятеля. Это должны быть просто великие люди, со сверхспособностями. Ведь никто же не ждет от представителей СМИ написания фундаментальной монографии, например, о городах Золотой орды. Каждый должен заниматься своим делом.
— Сейчас практически в каждом учреждении есть отдельные специалисты, работающие с прессой, с обществом.
— И у нас есть такие люди. Мы сотрудничаем с основными средствами массовой информации Татарстана. Мы в Сети такую работу ведем, мы реагируем на все значительные события. Но неужели только наш институт должен со всей серьезностью отвечать на какие-то абсолютно бессмысленные и провокационные утверждения? На эти провокационные вещи должна быть соответствующая реакция общественности. Но так или иначе, наши сотрудники высказывают свое мнение на своих страницах в «Фейсбуке» и других социальных сетях. У Института истории есть несколько пабликов в соцсетях, и мы стараемся, когда это возможно, формулировать свое отношение к тем или иным событиям.
— У вас лично есть своя страничка?
— У меня нет. Наверное, стоит завести. Но мы работаем на наши институтские страницы. У нас есть несколько групп в «Фейсбуке», «ВКонтакте», канал в «Яндекс.Дзен», в YouTube выкладываем ролики.
— Претензии к татарам, к Татарстану, казанским ученым звучат и со стороны уфимских историков. Мы уже видели дискуссии относительно северо-западного диалекта башкирского языка или жителей приграничных территорий между республиками. Будете ли вы как-то отвечать?
— Мы, безусловно, работаем в этом направлении. Сейчас начали проводить углубленные исторические исследования по возникновению сельских населенных пунктов восточных, северо-восточных, юго-восточных районов Татарстана и прилегающих к республике районов. У нас большой объем архивных данных, которые опровергают высказывания некоторых уфимских публицистов. Мы готовим ряд научных конференций по этой тематике. И в этом году у нас должен выйти второй том «Истории татар Западного Приуралья».
— Что опять вызовет раздражение у ваших башкирских коллег.
— Если есть раздражение, давайте встретимся на семинаре, на круглом столе. Не будем это раздражение выплескивать в форме оскорблений, обид в СМИ. Давайте обсудим в рамках научной полемики.
— Это можно считать вашим приглашением, например, Салавату Хамидуллину, Юлдашу Юсупову, Искандеру Саитбатталову?
— Это приглашение к самой широкой научной общественности. Со всех сторон есть крайне радикальные точки зрения и их важно избегать.
В обсуждении острых вопросов должны участвовать специалисты самого широкого профиля — историки, филологи, искусствоведы, этнографы. По сути, речь идет о каком-то совместном татаро-башкирском симпозиуме. Но это мероприятие тоже нужно предварительно готовить, обсудив детали. Пора прекратить метать друг в друга копья, потому что, кроме ругани, это ни к чему больше не приводит. А нам, ученым, нужна истина.
Вот, предположим, выйдет наш второй том о татарах Приуралья и будем ждать нормальной критической рецензии от специалистов Республики Башкортостан, если они с чем-то будут несогласны, либо одобрения, если наша точка зрения совпадает с их. У нас, в том числе в Татарстане, разучились разговаривать языком нормальной научной полемики. Все больше переходят на площадную брань. То же самое происходит с нашими соседями из братской республики. Эту ситуацию надо в корне менять.
— В свое время со стороны Чувашии были претензии на наследие Волжской Булгарии. Вы как-то отвечали на их поползновения?
— Мы с чувашскими специалистами находимся в тесном контакте. У нас прошло несколько мероприятий в Чебоксарах и в Казани. Опять-таки, мы же научное сообщество, а не противоборствующие лагеря. Каждый ученый имеет право на собственную точку зрения. Да, среди чувашских ученых есть и такие специалисты, среди татарстанских ученых есть категорические противники их точки зрения, и наоборот. Но это нам не мешает признавать общим наследие Волжской Булгарии.
И чуваши, и мы признаем Булгарию как часть нашего прошлого и частью нашей культуры. Чуваши — нам братский народ, мы веками тут вместе живем.
Татары в преддверии переписи
— Готовится ли институт к переписи населения?
— У нас есть целая программа по подготовке к переписи населения. Она включает подготовку монографий, посвященных демографическим процессам в отдельных регионах, в том числе и в Башкортостане. В этой программе есть элементы популяризации татарской истории за пределами Татарстана — в Астрахани, Саратове, Самаре, Касимове, Сибири. У нас будут и монографии, статьи. Работа идет.
— А идет ли в этом направлении идеологическая работа? Ведь сейчас одни деятели пытаются татар как-то раздробить. Другие в состав татар включают многие тюркские народы.
— Я уже говорил, что одна из наших задач — обеспечить единство татарской нации. Наш тезис: «Единство — в многообразии».
— А что вы подразумеваете под татарской нацией?
— Татары всегда объединены общей историей, общим происхождением. Они наследники многовековой государственности и единой культуры. Поэтому астраханские татары — для нас татары, потому что и они, и мы — наследники средневековых татарских государств, существовавших на территории Евразии.
— Ногайцы — тоже наследники той же страны. Но они считают себя именно ногайцами, а не татарами.
— Это воля каждого человека идентифицировать себя тем, кем считает. Если хочет считать себя ногайцем, то никто его насильно не призывает признать себя татарином. Но наша точка зрения: мы все принадлежим к одной культуре, культуре Марджани, Тукая, мы исторически связаны с Золотой Ордой.
Мы все — потомки одного татарского мира, который существовал на территории бывшего Джучиева улуса, который определил развитие евразийского континента со средних веков.
Для нас крымские татары — тоже часть нашей общей истории. Если основатели Крымского ханства были близкими родственниками казанских ханов, как мы можем говорить, что мы далеки друг от друга? Мы близки друг к другу. Поэтому у нас и работает успешно Крымский научный центр.
Исмаил-бей Гаспринский — это лидер всех поволжских народов, в том числе и татар. У него учились и Хади Максуди, и Фатых Карими, и многие другие новаторы, реформаторы. Они прекрасно понимали друг друга, жили как один народ. Это одна культура — она нас объединяет. Языки могут быть разными. Но наше происхождение все равно общее. И с русским народом у нас общее происхождение, общая родина, так как татары признают себя частью великой российской цивилизации. В Башкортостане — та же ситуация: если человек признает себя татарином, то он татарин. А мы же просто объясняем на фактах историю данной территории.
— Рафаэль Хакимов критиковал такое направление, как этногеномика. Хотелось бы узнать ваше отношение к ней.
— Невозможно по ДНК определить национальность или экстраполировать результаты генетических исследований на этнические процессы. Это бесполезно. Генетика — это вспомогательная дисциплина, которая может помочь при изучении исторических миграций, истории рода, возникновения населенных пунктов, династий. В какой-то мере вкупе с палеогенетикой она может дать ответы на ряд вопросов этногенеза народа. Но это не значит, что мы должны их абсолютизировать без привлечения письменных источников, монографий, трудов. Есть у нас в Татарстане и специалисты, которые полностью отрицают значение генетики, считая ее лженаукой.
— Насколько силен финно-угорский компонент в происхождении татар?
— Не более 20%. Это тоже большая цифра, но не определяющая. У татар больше родства с европейскими, славянскими народами. У русских, я думаю, пропорция будет такая же. На мой взгляд, попытки связать генетику с определенными этносами — это просто досужие разговоры. Результаты этих исследований должные представлять профессионалы.
— Как сохранить идентичность народов России, в том числе и татар, в этом глобальном мире?
— История нам дает много рецептов. С момента вхождения татар в состав Российского государства были разные этапы. Когда татары не имели своей государственности, когда были страницы трагедий и триумфа, татары выработали модель собственного выживания. На определенных этапах это был ислам, который сохранил этничность, самосознание и язык. В новое время национальные идеи, собственная культура стали серьезным оплотом сознания татар. В нынешних условиях есть множество факторов, ресурсов, на которые народ может опереться. Я не думаю, что должна быть большая роль государства в финансировании каких-то масштабных программ в этой сфере. Татары как деятельный, энергичный народ, сами могут все организовать. Надо просто создать условия для развития. Укрепление самосознания происходит в семье, в определенной среде. А для этого необходимо популяризировать нашу великую историю. Тысячи имен героев войны и труда, созидателей — яркие примеры, которые будут сохранять национальное достоинство татарина, будут маяками для молодежи. Это поможет сохранить язык и обеспечит народу будущее.
Источник: realnoevremya.ru
