Татарский — негосударственный по велению Москвы?Как принимали закону о языках народов Башкортостана

Совершенно незамеченным остался 20-летний юбилей принятия судьбоносного для новейшей истории Башкортостана «Закона о языках народов Республики Башкортостан». История принятия этого документа из-за ключевого пункта о государственных языках в какой-то мере длилась почти 9 лет — начиная с 1990 года. Из-за чего Башкортостан позже большинства национальных республик принял свой языковой закон. К примеру, соседний Татарстан, с которым часто принято сравнивать Башкортостан, принял аналогичный закон еще в 1992-м.

Почему же так произошло? Для начала пройдемся по предыстории этого вопроса.

Согласно первой утвержденной конституции БАССР (1937 год), в Башкортостане равным государственным/официальным статусом обладали де-факто (исходя из определения ЮНЕСКО) башкирский, русский и татарский языками (ст. 24 и ст. 78). Де-факто, т.к. несмотря на отсутствие такого пункта в советских конституциях того времени, согласно статьям 24 («Законы, принятые Верховным Советом Башкирской АССР, публикуются на башкирском, русском и татарском языках за подписями председателя и секретаря Президиума Верховного Совета Башкирской АССР») и 78 («Судопроизводство в Башкирской АССР ведется в сельских районах, районах городов и поселках с большинством башкирского, русского, татарского, марийского или чувашского населения соответственно на башкирском, русском, татарском, марийском и чувашском языках, а в центральных судебных учреждениях — на башкирском, русском и татарском языках с обеспечением для лиц, не владеющих этими языками, полного ознакомления с материалами дела через переводчика, а также права выступать на суде на родном языке.») Конституции БАССР эти три языка обладали признаками госязыка. Но в ходе конституционной реформы в декабре 1978 года прежняя Конституция 1937-го была отменена, а единственным практическим изменением в ней стало исключение татарского языка из числа государственных/официальных языков РБ. Это стало предвестником первого (условно «шакировского») этапа политики башкиризации татар Башкортостана, проведенной первым секретарем Башкирского обкома Мидхатом Шакировым.

Требование вернуть татарскому языку отнятый у него официальный статус впервые было публично сформулировано на учредительном съезде «Татарского общественного центра БАССР» в январе 1989 года, став главной задачей татарского национального движения Башкортостана.

Негативно к этой идее отнесся возникший в ноябре 1989-го БНЦ «Урал»: «В то же время БНЦ осуждает попытки придания статуса государственного в Башкирской АССР и татарскому языку… Статус татарского языка должен решаться в Татарской АССР, а стремление его огосударствления в Башкирии является покушением на автономные права, политическую и культурно-языковую самостоятельность башкирского народа» (Обращение I съезда башкирского народа, организованное БНЦ «Урал»). То есть налицо противопоставление наличия у татарского языка государственного статуса якобы интересам башкирского народа. К слову, это безаппеляционное и ничем не подкрепленное утверждение звучит без особых изменений уже около 30 лет.

Первая попытка прописать положение о государственных языках была предпринята при принятии Декларации о государственном суверенитете Башкортостана. Организованная тогда первая политическая голодовка в истории РБ проходила в сентябре 1990 года на Советской площади Уфы, и ее участники требовали включить татарский в число государственных языков. Декларация о государственном суверенитете была принята, но пункта о государственных языках там не оказалось (в случае с Татарстаном в аналогичном документе данный пункт присутствовал).

Демократически настроенная часть башкирской национальной интеллигенции в противовес антитатарски настроенному руководству БНЦ «Урал» пыталась найти компромиссные варианты. Ее представитель, видный башкирский ученый Билал Юлдашбаев в этот период выдвинул проект экстерриториальной автономии внутри республики («Ленинец» от 1 сентября 1990 г.; «Вечерняя Уфа» от 13 сентября 1990 г.). Согласно ему татарский язык, как и башкирский и русский языки, также приобретал статус государственного, но в западной части республики, башкирский — в юго-восточной, а Уфа стала бы трехязычной (башкирский, русский, татарский) зоной. По сути, данный проект больше всего напоминал бельгийскую модель (с разделением на фламандский север, франкофонский юг и двуязычный Брюссель). К слову, такой демократизм Билалу Юлдашбаеву башкирское академическое сообщество не простило, в результате чего он попал в опалу и стал изгоем.

Позднее, в 1992 году, Верховный Совет республики вновь попытался принять закон о языках. Согласно подготовленному проекту, государственный статус закреплялся за башкирским и русским языками. Однако в ответ органы местного самоуправления — городские и районные Советы западного Башкортостана потребовали включить в их число и татарский.

Ситуация тогда была достаточно серьезная. В стране действовали демократически избранные Советы, еще не было никакой «вертикали власти». Муртаза Рахимов, уже пытавшийся строить режим личной авторитарной власти с опорой на башкирское национальное движение, не мог тогда диктовать свою волю всем гражданам республики. К тому же в граничащем с татарскими районами западного Башкортостана Татарстане только что успешно прошел референдум о суверенитете. Одновременно с этим в Башкортостане раздавались предложения наделить уфимских татар гражданством Республики Татарстан и раздать всем желающим татарстанские паспорта. Поэтому нежелание возвращать татарскому языку государственный статус и одновременно невозможность игнорировать татарский политический фактор привели к тому, что положение о государственных языках не было отражено ни в Декларации о суверенитете РБ, ни в 1992 году, ни в Конституции Башкортостана 1993 года.

Но ситуация в корне изменилась к концу 90-х, когда политическое пространство было взято под полный контроль властей РБ. Появилась и другая причина, подстегнувшая всё-таки принять языковое законодательство и определиться с государственными языками. В частности, на выборах президента республики Башкортостан в 1998 году в качестве одного из инструментов для недопущения оппозиционных кандидатов активно использовались законы «О президенте РБ» и «О выборах президента РБ», которые требовали от кандидатов на пост президента республики обязательное знание башкирского и русского языков. Однако незарегистрированные оппозиционные кандидаты смогли опротестовать эти законы (хотя это и не помогло им зарегистрироваться, т.к. необходимые сроки регистрации уже были пропущены). Конституционный суд Российской Федерации в своем решении от 27 апреля 1998 года заключил о неправомерности положений по языковому цензу в вышеупомянутых правовых документах РБ, т.к. государственный статус этих языков не был отражен в Конституции республики. Поэтому несмотря на то, что выборы прошли, возникла срочная необходимость хотя бы задним числом аннулировать эти претензии Конституционного суда.

И поэтому 23 декабря 1998 года президентом Башкортостана Муртазой Рахимовым для рассмотрения в Законодательной палате Госсобрания (в то время республиканский парламент был двухпалатный) был внесен проект Закона «О языках народов Республики Башкортостан». Этот законопроект сразу был принят в первом чтении, что лишь подчеркивало явную спешку его лоббистов. Рассматриваемый проект провозглашал государственными языками в РБ «в соответствии с решениями второго Всебашкирского Съезда Советов от 1921 г.» башкирский и русский языки. Отметим интересный факт. Годом ранее, в 1997 году, состоялся I съезд татар Башкортостана, в резолюции которой главным требованием было возвращение татарскому языку государственного статуса и, причем, в числе голосовавших за данное положение был и сам Муртаза Рахимов.

Несмотря на замалчивание в государственных СМИ республики этой темы она мгновенно вызвала реакцию со стороны национальных движений. Главными противниками закона в таком варианте стали татарские общественные организации. Так, в Обращении, принятом РОО «Съезд татар Башкортостана» (главный представительный орган татар республики) к депутатам Госсобрания РБ, указывалось, что законопроект «игнорирует полностью правовой статус татарского языка, в том числе, 225 тыс. башкир, говорящих на татарском языке».

Рассматриваемый проект признавался юридически необоснованным и недемократическим, т.к. он провозглашался согласно постановлению Второго всебашкирского Съезда советов от 1 июля 1921 г. о признании башкирского и русского языков государственными языками в рамках «Малой Башкирии». Здесь стоит напомнить, что так называемая «Малая Башкирия» (Башкортостан проекта Заки Валиди, существовавший до 1922 года) территориально сильно отличалась от современного Башкортостана.

«Малая Башкирия» охватывала, в основном, территорию восточной и юго-восточной части нынешнего Башкортостана, где башкиры составляли большинство населения. В то же время территория Уфимской губернии, где и проживала основная масса татарского населения, тогда не входила в это территориальное образование.

21 января 1999 года Законодательная палата Государственного собрания Башкортостана окончательно приняла этот закон. А накануне голосования, 20 января, к депутатам парламента обратились Госсовет Татарстана и Всемирный конгресс татар. Они призвали придать статус государственного и татарскому языку во избежание напряженности «между двумя братскими народами». Последней, отчаянной попыткой остановить принятие закона была организация протестной акции у стен парламента. Однако, как свидетельствовала тогда газета «Коммерсант» (№4 от 1999 г.), пикет активистов Татарского общественного центра был разогнан сотрудниками МВД, а его участники арестованы.

Негативной была реакция на законопроект и у русского общественного объединения «Русь». Единственные, кто поддержал принятие закона о языках в предложенной редакции, были башкирские национальные объединения.

Помимо общественности сопротивление принятию закона в таком варианте, без включения татарского языка в число государственных, было организовано и в стенах самого парламента, а именно в Законодательной палате. Лидером этой группы был депутат Ринат Гатауллин (до избрания работавший в правительстве заместителем министра экономики республики). Однако национальное представительство депутата в стенах парламента уже было явно не в пользу защитников татарского языка.

Даже блокирование татарских и русских депутатов в сумме не давало бы достаточного количества голосов для отклонения закона. Стоит добавить, через два месяца состоялись очередные выборы в Госсобрание, и депутаты, голосовавшие против языкового закона, в следующий созыв допущены уже не были.

Накануне окончательного подписания закона президентом Башкортостана Исполком «Съезда татар Башкортостана» 11 февраля 1999 года выпустил экстренное заявление, где говорилось о «поспешности» принятия Закона о языках РБ, осуществленном в обстановке информационной блокады». В заявлении указывалось на нарушение принципа, применяемого в мировой практике — учета реальной демографической и языковой ситуации в государстве при принятии такого рода закона. Отметим, что «Съезд татар Башкортостана» (позднее переименован в Конгресс татар Башкортостана), как и аналогичные организации «Всемирный курултай башкир» или «Собор русских Башкортостана», в свое время был создан республиканскими властями. Но после такого отношения властей к интересам татарского населения эта некогда провластная общественная организация постепенно начала выходить из-под контроля башкирского Белого дома.

Как говорил тогда в своих приватных беседах один из разработчиков этого закона Ирек Муксинов (тогда председатель Конституционного суда Башкортостана), до внесения окончательного варианта законопроекта были проведены консультации в Москве, где были представлены несколько вариантов Закона о языках. От варианта с татарским государственным языком, по его словам, было «рекомендовано» отказаться. К этому стоит добавить, что Муксинов менее чем через год погиб в автокатастрофе на трассе «Уфа-Казань», при весьма странных, так до конца и не выясненных обстоятельствах.

Ринат Гатауллин — депутат Законодательной палаты (1995-1999 гг.):

— Мы смогли тогда собрать группу депутатов, а это около трети всего депутатского состава Законодательной палаты, которая выступила против данного законопроекта. Это Эдуард Саретдинов, Мидхат Валиуллин, Риф Латыпов. Многие из русских депутатов также поддержали нас. Это Валерий Тихонов, Владимир Кузьменко, Юрий Шахов. Но вынужден отметить, что нашлись и депутаты-татары, которые предали интересы своего народа и проголосовали за этот закон. Под стенами парламента в день голосования проходило два пикета — татарский и башкирский — и оба имели одинаково законные основания для этого. Только вот башкирский пикет прошел без особых проблем, а участников пикета татарских общественных организаций арестовали. Одного из его участников, профессора, доктора математических наук Марата Рамазанова (первый председатель ТОЦ Башкортостана) сутки продержали под стражей без объяснения причин. Тогда я, используя свое депутатское право, вызвал заместителя министра внутренних дел Башкортостана Николая Патрикеева и потребовал у него объяснений, почему аресты политических активистов в Башкирии ведутся по национальному признаку. Лишь через два часа нашей с ним жесткой беседы арестованных освободили. Свою роль, негативную, я бы сказал предательскую роль, в этой истории сыграл и Рафаэль Хакимов (советник Минтимера Шаймиева), приезжавший накануне принятия закона в Уфу. Он пошел на сговор с главой администрации президента РБ Мансуром Аюповым. Об этих фактах я в те дни сообщал в прямом эфире радио «Азатлык».

Через пару месяцев после этих событий состоялись новые выборы, до которых меня не допустили. А после этого меня и вовсе уволили с должности замминистра экономики по совершенно надуманной причине, а именно просто сократив мою должность, хотя на мне замыкалось больше половины отделов министерства. И при этом неоднократно намекали вообще уехать из республики.

— Как свидетельствует газета «Кызыл таң», вы и в 1990 году при обсуждении Декларации о суверенитете Башкортостана выступали за возвращение татарскому языку государственного статуса?

— Да. И тогда, и в 1999 году, и даже сейчас. Я как башкир знаю, что это нужно не только татарам, но и башкирам, т.к. для половины башкир именно татарский язык является родным.

— Председатель Конституционного суда Башкортостана Ирек Муксинов в свое время в приватных беседах говорил о том, что Москва дала предписание не возвращать татарскому языку статус государственного. Вы знаете об этой истории?

— Да, я знаком с ней. Но однозначно ответить на этот вопрос не могу. Возможно это и правда, но не исключено, что Муксинов придумал эту историю, чтобы таким образом просто выгородить Муртазу Рахимова, показав его якобы жертвой обстоятельств.