Татары перестали понимать свои дастаны

Татары потеряли традицию обращаться к татарским дастанам, растеряли их понимание, позабыли значение самого понятия «дастан». Хотя сами историки твердят, что сквозь века до сегодняшнего дня татарские дастаны передавались как часть народного устного наследия, как часть татарского фольклора. Что это именно татарский народ сохранил дастаны.

Но сегодня татары столкнулись не только с тем, что они не понимают дастаны. Они лишены качественного перевода например дастана «Идегей» на русский язык. А некоторые представители татарской интеллигенции до сих пор не разобрались, кто же именно в дастане «Идегей» является положительным персонажем для татарского народа. На всякий случай обозначим спойлер — это отнюдь не сам правитель Идегей.

Вернуться к татарским дастанам сегодня можно через непосредственное обращение к татароязычным текстам дастанов. Этим, к слову и занялись, например, уфимские татары. Они преодолевают не только разрыв традиции восприятия татарского народа. Невольно они также преодолевают проблему перевода татарского дастана на русский язык, погружаясь в татарский язык.

Этот Год дастанов начался с очень резонансного обсуждения спектакля «Идегей», поставленного на подмостках казанского театра драмы и комедии имени Тинчурина. В «Татмедиа» прошёл круглый стол, на котором собрались историки, литературные критики c одной стороны и режиссёр Туфан Имамутдинов и татарский писатель и консультант постановки Галимьян Гильманов с другой стороны.

Критика со стороны профессиональных историков — Дамира Исхакова и старшего научного сотрудника Института истории имени Марджани Ильнура Миргалеева, к постановке закономерная. Авторы пьесы громко растиражировали и разрекламировали, что основывались на материале татарского дастана «Идегей», на результатах исследования этого дастана учёным-фольклористом Наки Исанбета, на исторических событиях. Однако на деле оказалось, что повествование в пьесе далёко расходится не только с содержанием в самом дастане, но и с историческими событиями, описываемые в дастане.

В ходе дискуссии выяснилось, что татарский писатель Галимьян Гильманов воспринимает средневековую историю татар, транслирует её с грубейшеими фактологическими ошибками (хотя надеемся, что это именно ошибки, а не такие убеждения). Услышав его слова, литературный критик и исследовательница наследия Наки Исанбета Милеуша Хабутдинова заметила, что всё, что говорит Гильманов — это «татарофобское изложение истории», «направленное против самих татар», которое может нанести только вред татарской молодёжи.

В чем именно претензии историков Миргалеева и Исхакова, а также Хабутдиновой к поставленной пьесе «Идегей»? Дело в том, что и Гильманов, и сам Имамутдинов вместе пришли к выводу, что в дастане «Идегей» главный персонаж — это почему-то правитель Идегей, которого народная память татарского народа как раз якобы прославляет и героизирует.

На это критики пьесы подмечают, что на самом деле в дастане «Идегей» главный и положительный для татар исторический персонаж — это золотоордынский хан Тохтамыш, который сражался с Идегеем, а затем их дети боролись друг с другом. В исторической действительности Идегей снискал известность как предатель, который привёл в Золотую Орду Тамерлана со своим войском, который разорил многие города татарского средневекового государства, чем нанёс катастрофический удар государству.

Однако и Гильманов, и Имамутидинов задаются одинаковыми вопросами: «Не будет же татарский народ по ошибке, или просто так, прославлять Идегея, считать его сквозь века героем!?».

Можно сказать, что историки, знающие исторические источники и литературу, знакомые с несколькими версиями дастана «Идегей» у разных тюркских народов (ногайцы, башкиры, казахи и т.д.) от таких вопрошаний Имамутдинова и Гильманова только разводят руками. Дело в том, что в татарских версиях дастана делаются четкие акценты на значимости фигуры Тохтамыша, на справедливости его государственных решений, в том числе аргументировано оправдывается его агрессия в отношении рода Идегея. Это во-первых. Во-вторых, род Идегея — это клан Мангытов, который представляет собой существенную основу в этническом процессе складывания современных ногайцев и казахов. Да, ногайский компонент играл значительную роль в этногенезе татарского народа, есть исторические источники, где даже зафиксированы «ногайские татары», а не просто какие-то отдельные «ногаи-ногайцы». Но на то ногайский компонент и был лишь компонентом и не более того.

У ногайцев же основа этногенеза — это Мангытский клан. Не зря в некоторых исторических источниках Ногайскую Орду именовали как «Мангытский юрт». Отсюда, собственно говоря, и проистекает весь фольклорный пафос, воспевающий положительный образ Идегея. Так что считать, что Идегей — герой татарского народа, грубая ошибка. Однако ни Имамутдинов, ни Гильманов знание этого никак не проявили. Идегей — это в первую очередь герой ногайцев и казахов. Герой же татарского народа в дастане «Идегей» — это на самом деле золотоордынский хан Тохтамыш.

Имамутдинов и вовсе заявил, что Идегей положительный герой, потому что дал свободу некоему порабощённому народу. На что Ильнур Миргалеев справедливо подметил, как может средневековый правитель с феодальным мышлением дать какую-то свободу простым людям? Феодалы в подчинённых людях видели в первую очередь либо воинов, с которыми идут на войну, либо как тяглое население, с которого собирают дань или налоги. Освобождение народа от гнёта — это конкретно история отмены крепостного права 1861 году в Российской империи, либо проекты и революции коммунистов и социалистов в 19 веке — начале 20 века.

В ходе обсуждения материала по дастану «Идегей» обнаружилось, что татарский писатель Галимьян Гильманов знает сам материал дастана, скорее всего, через призму его русскоязычного перевода, сделанного советским переводчиком Семёном Липкиным.

Русский перевод дастана Липкиным сегодня до сих пор остаётся одним из самых распространённых, популярных и тиражируемых. К слову, разного рода подарочные и красиво оформленные книги, содержащие русскоязычную версию дастана, сегодня в книжных магазинах продаются в переводе Липкина.

Как было выявлено, что татарский писатель, скорее всего, знаком с русскоязычным материалом, а не с татароязычным? Гильманов заявил, что в дастане к татарам выражено пренебрежительное отношение, что татары наделены негативными эпитетами. Например, есть диалог, отражающий конфликт, между ханом Тохтамышем и отцом Идегея, которого звали Кутлукыя. В русскоязычной версии Тохтамыш оскорбляет Култукыя, называя его «нагуленным татаром». По меркам средневекового мира обвинение своего оппонента в том, что он бастард, незаконно рождённый сын, — очень оскорбительное, грубое и фактически это объявление вражды на несколько последующих поколений вперёд. Детям, внукам и правнукам ещё придётся друг друга убивать лишь только потому, что один из их прадедов обозвал другого прадеда бастардом. Однако в татароязычных версиях дастана «Идегей» такого оскорбления нет. «Нагуленный татар» — это результат вольного перевода Липкина.

К слову, в эти дни в Уфе в дискуссионном клубе имени Марьям Султановой местные татары читают татароязычную версию дастана «Идегей».

Руководительница этого клуба Нафиса Акчурина читая дастан «Идегей», сравнивая между собой татароязычную и русскоязычную версию Липкина, также пришла к выводу, что не стоит доверять переводу дастана этого литератора.

— Мы читаем дастан на татарском языке. Но я сравниваю имеющийся перевод с распространённым переводом дастана на русском языке, сделанным переводчиком Семёном Липкиным. Обнаружила, что в русском варианте во многих местах почему-то отсутствует упоминание слова «татар», хотя в татарском варианте «татары» упоминаются, — рассказывает Нафиса Акчурина.

Благодаря нескольким заседаниям дискуссионного клуба уфимских татар, её члены уже прониклись дастаном «Идегей», у них сформировалось своё отношение к повествованию. Хотя некоторые члены клуба признаются, что впервые услышали само слово «дастаны» только в этом году, когда на официальном уровне Всемирный конгресс татар объявил этот год Годом татарских дастанов.

— К сожалению, про дастаны я мало что знал до последнего времени. Я учился в русскоязычной школе, мы не изучали историю, культуру моего народа, я не читал на татарском языке. Можно сказать, что в моей жизни татарских дастанов не было, мне негде было столкнуться с ними. При этом, у меня появлялись мысли, что если есть мифы Древней Греции, славянские предания, то должно быть что-то и у татар. Что же было у других народов России? — вопрошает член клуба имени Марьям Султановой Айдар Муллануров.

Собеседник сетует, что сегодня нельзя натолкнуться на книги по национальным мифам или дастанам в книжном магазине.

— Книг о народах России в принципе немного, поэтому даже когда я стал присматриваться к теме, то находил только татарские сказки, — говорит Муллануров.

Формальное объявление этого года Годом дастанов, и публичное чтение дастана «Идегей» в клубе уфимских татар в целом пробудили интерес у Мулланурова.

— После того, как ВКТ объявил 2023 год Годом татарских дастанов, о них стали говорить чаще, тема зазвучала в моём окружении. Поначалу я даже не был уверен, что правильно понимаю, интерпретирую слово «дастан», приходилось гуглить, расспрашивать своих более сведущих собеседников. Пришлось что-то прочесть, прослушать лекции. Теперь я понимаю, что дастаны служат средством сохранения и передачи культурного наследия, ценностей и традиций моего народа из поколения в поколение, это своего рода «окно» в историю и культуру тюркских народов. Сюжеты этих произведений наполнены темами чести, верности, любви, то есть дастаны предлагают уроки, актуальные и сегодня. Я бы даже сказал, что они становятся особенно актуальными в наше время, — рассуждает Муллануров.

Нафиса Акчурина делиться своим опытом погружения в дастан «Идегей».

— Дастан своей жизнью живёт, у него есть своя судьба. И он не изменится от того, как мы, люди современные, трактуем его. Есть какая-та тайная сила у дастана, событий, которые в нём описываются, слова и выражения, на котором написан дастан. Я нахожу в дастане очень много строк, описаний и текстов, которые описывают наше сегодняшнее время, наши нынешние трудности, — говорит собеседница.

Она считает, что вот эти строки, описывают сегодняшнее положение татарского народа:

«Мин очаем дисәм, канат юк,

Кунаем дисәм, койрык юк.

Барырыма җирем юк.

Батарыма күлем юк:

Алдым биек, артым яр,

Әйләнергә җирем тар!».

(«Я бы взлетел, да крыльев нет,

Я бы зарылся, да хвоста нет.

Пошёл бы, да некуда.

Чтобы утонуть — озера нет:

Впереди величие, позади обрыв,

Чтобы развернуться, мало земли!» —

перевод Ильнура Ярхамова).

— Для меня дастан «Идегей» — это не история, как кто-то кому-то продался, кто-то кого-то предал. Для меня дастан — это собирательные образы ханов, батыров, воинов, предатели, сказителей, рабов, а  также образы того, как они сражались, побеждали, были побеждаемы, и просто жили. Мы видим в дастане, что кто-то пытается собрать, объединить народ, а кто-то наоборот, настроен его рассеять . Кто-то борется за свободу, а кому-то она не нужна? Кто-то любит свою Родину, а кто-то — себя. Сегодняшний день мало чем отличается от того, что можно прочитать в дастане, — считает Нафиса Акчурина.

Другая участница клуба имени Марьям Султановой Халиса Мухаммадеева также отмечает, что у татарского народа прервалась традиция обращения к татарским дастанам, их чтение и понимание.

— Нужны ли сегодня дастаны? Без них, конечно, можно прожить. До сих пор добрая половина населения даже не слышала такого слова «дастан». С другой стороны, татары сильно отстали в этом вопросе от других тюркских народов (узбеков, казахов, киргизов). Даже от своих самых близких соседей башкир, которые хорошо знают свои эпосы, дастаны. У них даже дети наизусть знают «Урал батыр». А мы только просыпаемся. Видимо, не узрели в дастанах самое ценное — там ведь можно найти ответы на вопросы, на которые не ответит ни один историк. Татарские дастаны преподносятся нам уже в некотором обработанном виде, то есть, как книжный, а не устный вариант, и, возможно, в процессе этого мы уже потеряли какие-то достоинства эпоса. Но вот не встречала я в нашем народе таких чэчэнов [cказителей] и чтецов, кто читает их наизусть. Как журналист и писатель, долгие годы (лет 50) ездила и езжу по Республике Башкортостан, участвовала в этнографической экспедиции под руководством фольклориста Рифа Мухаметзянова, но никогда не слышала от простых людей даже намека на слово «дастан». Хотя пожилые люди наизусть знали длинные баиты, мунаджанаты, но былиноподобного повествования никогда не встречала, — делится Халиса Мухаммадеева.

Собеседница отвечает на вопрос, что же может вычитать в татарских дастанах современные татары?

— Историю народа, подробное описание целой эпохи, несмотря на то, что, много в них похожего на легенду, сказку, — даже документалистику: конкретные имена правителей, смелых воинов и предателей, топонимические данные, географическое расположение   местности, быт того времени, вплоть до того, что ели, что пили, как одевались. Морально-эстетические стороны поведения людей. Всего не перечислишь. Пословицы, прибаутки, использованные в дастанах, и сегодня актуальны. Это же просто афоризмы! — резюмирует Мухаммадеева.